alternathistory напоминает в общем-то совершенно не тайные сведения из школьного учебника: вторая супруга императора была уличена в супружеской неверности с тогдашним министром экономики и социального развития России Вилли Монсом и, в связи с существовавшим тогда дефицитом на контрацептивы, по околокремлёвской тусовке ходили упорные слухи о том, что дочь Петра Алексеевича Анна Петровна, мама будущего императора Петра 3, умершего от апоплексического удара табакеркой в висок и из-за этого в свою очередь не оставившего себе наследника, вполне могла быть и не совсем Петровной. Или, совсем не Петровной, а, скажем, Вильямовной. Замечу, что знали об этом я и мои сверстники не только из книг Юлиана Семёнова, но, и просто из школьного учебника, но, в силу инертности ли мышления или, напротив, врожденной деликатности как-то мы на это знание клали с пробором. А, вот, сейчас и подумалось: а что если? А, ведь, это многое меняет в понимании некоторых дальнейших событий российской истории. Вот, скажем, казнил ещё совсем не старый Пётр 1 Монса и велел голову его в банке со спиртом установить в конце 1724 года в опочивальне дражайшей супруги, бывшей дочери то ли литовского, то ли латвийского, то ли, вообще, польского крестьянина, бывшей жены шведского драгуна, бывшей то ли воспитанницы, то ли служанки некоего пастора Глюка, бывшей своей любовницы Марты Самуиловны Крузе, она же Екатерина Алексеевна Михайлова, урождённая Скавронская, а в начале 1725 она, бац - и уже вдовствующая супруга Петра Алексеевича. Совпадение? Скорее всего, да. Собственно, о чём я, ах, да, о балерине Матильде Кшесинской же! Так, вот: не грешила она с гражданином Романовым. Не могла. Никак не могла. Вот Ленин с балкона её особняка выступал, а Романов даже находиться в нём не мог. Никак не мог. Это, наверное, кто-то другой был, при этом я совершенно не ставлю перед собой задачи поиздеваться над личными качествами этого другого человека.
Journal information